Де ля жабе де болоте де ляп, де ляп, де ляп...
Для всех и особенно для pas_encore_folle 
Фу, воняет!Фу, воняет!
Прокралась Лиса в дехкансиий двор, видит на столбе веранды высоко на гвозде висит большущий кусок сырого мяса.
— Страх, как я проголодалась,— сказала Лиса,— если я съем мясо, буду сыта по горло!
Раз подпрыгнула—не достала, два подпрыгнула — не достала, три подпрыгнула.. И все впустую.
Отступила Лиса назад на шаг, разбежалась, подпрыгнула и... не достала. Отступила на два шага, разбежалась, прыгнула — не вышло, разбежалась на три, десять, двадцать, тридцать шагов — не вышло.
Прыгала Лиса, прыгала, уморилась, но так мяса и не достала.
Разозлилась она, покрутила носом и сказала:
— Фу, воняет!
И побежала дальше.
Сказка о тонкой душевной организации местных жителей, прямо читая себя и знакомых узнаю %)) (из серии «ждать, кто принесет дрова» (с) Никитины)
Ишак-мудрецИшак-мудрец
Однажды ишак зашел в сад. Смотрит: на деревьях яблоки висят, а рядом на бахче на тонких плетях тыквы зреют.
Ишак еще раз взглянул сначала на яблоки, затем на тыквы и с досады даже ушами повел:
— Как,— говорит он,— все на белом свете неразумно устроено!
На дереве сидел воробей. Он спросил:
— А скажите, почтенный, какой же все-таки недостаток вы видите в устройстве мира?
— Да разве ты сам не замечаешь?— ответил ему ишак и кивнул сначала на яблоки, а потом на тыквы.—• Вот, смотри: на таком высоком дереве висят сладкие плоды величиной с детский кулак, а вон безвкусные тыквы величиной с мою голову лежат на земле и держатся на какой-то тоненький плеточке.
— В этом-то вся и мудрость,— возразил ему воробей. — Какая тут мудрость?!— вскричал ишак.— Вот
если бы яблоко было с тыкву, а тыква с яблоко, тогда было бы разумно!
Ишак почесался боком о яблоню, сверху сорвалось яблоко и стукнуло его по голове.
— Ой, головушка моя! — вскричал ишак. Воробей рассмеялся.
— Хорошо, что яблоко оказалось не с тыкву, а то бы от вашей головы ничего не осталось.
— Да-а!— сказал ишак и заспешил подальше от яблони.
А вы говорите - закон тяготения
Поток красноречияПоток красноречия
Было это или не было - жил когда-то в Хорезме знаменитый рассказчик Сейфутдин, по прозвищу Красноречивый. Слава о нём, подобно многоводной реке, текла из одной страны в другую, и многие люди приезжали в Хорезм издалека, чтобы насладиться мёдом его беседы и напиться из источника его красноречия.
И вот об этом рассказчике услыхал один богатый бухарский купец. Он ни в чём не привык себе отказывать и, конечно, захотел послушать знаменитого Сейфутдина, но не мог бросить свою торговлю и сам отправиться в далекий Хорезм. Тогда купец решил пригласить к себе этого славного мастера красноречия. Он положил на серебряный поднос богатые подарки и кошелёк с деньгами, пошёл в караван-сарай и поклонился старому караван - баши, отравлявшемуся с верблюдами в Хорезм. Купец сказал:
- Если ты привезёшь ко мне Сейфутдина Красноречивого, эти подарки и кошелёк станут твоими.
Кошелёк был тяжёл, а подаркам не было цены, и караван - баши согласился. Не успела луна обновиться дважды, как он привёз в Бухару знаменитого Сейфутдина. Купец встретил гостя с величайшим почётом. Он осыпал его подарками, а вечером, когда гость отдохнул от дальней дороги, купец созвал своих родных, друзей и соседей, усадил рассказчика на драгоценный текинский ковёр и попросил его порадовать всех цветами красноречия и алмазами остроумия.
В доме стало так тихо, что было слышно, как на террасе - айване - пищит москит, запутавшийся в паутине, и Сейфутдин Красноречивый начал свой первый рассказ.
Какими похвалами осыпали гости рассказчика, прослушав его первую повесть! Они говорили ему слова лести, подобные сладкому шербету. И ободрённый Сейфутдин
начал второй рассказ.
Второй рассказ вызвал такой восторг, что многие из слушателей попадали с подушек, а сам хозяин стал подобен потерявшему разум и сидел с растрепанной бородой и выпученными глазами. И хотя старинный обычай запрещал присутствовать при беседе мужчин женщинам и детям, и дети и женщины сбежались со всего дома, чтобы послушать третий рассказ Сейфутдина.
Насладиться четвёртым рассказом слетелись птицы со всего сада.
Когда же знаменитый рассказчик начал свой пятый рассказ, под окна купцова дома сбежались все верблюды и ишаки с базара, хотя всем давным-давно известно, что даже стихам поэтов благоразумный ишак предпочитает охапку свежего сена. Вот каким несравненным, необычайным, неповторимым, совершенным и повергающим в трепет, дарующим блаженство и превосходным было искусство Красноречивого Сейфутдина!
Ночь шла, а слова золотой рекой лились и лились из уст рассказчика. Настал день, а неутомимый Сейфутдин всё рассказывал, рассказывал и рассказывал, и казалось, не будет конца потоку его красноречия.
Когда Сейфутдин начал свой сто первый рассказ, хозяин учтиво предложил ему отдохнуть и подкрепиться чаем, но, увлечённый своим искусством, Сейфутдин уже ничего не видел и ничего не слышал - он продолжал рассказывать. Он рассказывал, рассказывал и рассказывал, но на двести первом рассказе даже самые терпеливые и выносливые потихоньку покинули дом купца.
На триста первом рассказе разбежались женщины и дети.
На четыреста первом ишаки и верблюды попадали замертво. А Сейфутдин всё рассказывал и рассказывал. Дом погрузился в ночную тьму, никто уже не зажигал светильников, никто не заваривал чая, некому было даже притворить двери, потому что все слуги разбежались. Один только хозяин не смел нарушить долга гостеприимства; он сидел перед неутомимым рассказчиком и щипал себя за уши, чтобы не заснуть и тем не обидеть гостя. Он молил аллаха о скорой смерти и не знал, как избавиться от безжалостного царя рассказчиков.
И вот, когда купец был уже близок к смерти, в окно заглянула его верная жена Салтан-Биби. Бедная женщина не сомневалась, что купец давно захлебнулся от страшного ливня повествований, и пришла похоронить бездыханное тело мужа. Но купец ещё дышал. Увидев жену, он воспрянул духом и, собрав последние силы, простонал:
- О Салтан-Биби, вернейшая из вернейших! Беги скорей к караван-баши и выкупи мою душу у смерти!
Свидетель аллах! Когда седой караван-баши вошёл в дом купца, Сейфутдин рассказывал восемьсот первую сказку!
Несчастный хозяин обнял колени старца и завопил:
- Отец мой, за то, что ты привёз ко мне Сейфутдина, я отдал тебе поднос с подарками и кошелёк золота, но за то, что ты увезёшь его, я готов отдать тебе всё, что у меня есть - и этот дом, и сад, и лавки, и все свои богатства!
Немало видел на своём веку чудес седой караван-баши, не удивился он и купцовой просьбе. Он улыбнулся в бороду и сказал:
- Верно говорят люди: не тот мастер, кто хорошо начал, а тот, кто умеет вовремя кончить!
Кончим и мы нашу сказку, чтобы не уподобиться Красноречивому Сейфутдину.
Восточный тост, ВАХ!
Красавица Тысячу КосичекКрасавица Тысячу Косичек
Давным-давно, никто не знает когда, жил-был в Маргелане шах. У него было три сына и одна дочь. Ни у кого не было таких пышных и густых волос, как у царевны. Заплетала она их во много-много косичек, вот почему и прозвали ее ласково Хазор-гейсу — царевна Тысяча косичек.
Шах очень любил свою дочь, а на сыновей не обращал никакого внимания. Не понравилось это принцам, увезли они однажды тайно свою сестру и продали ее в горах одному мулле за пятнадцать монет.
Девочка быстро подрастала, она научилась ездить верхом, стрелять из лука, владеть саблей.
Скоро Хазор-гейсу стала очень красива. Откроет гла-за и в темной комнате становится светло. А юноши от ее взгляда не могли устоять на ногах.
Слава о красоте Хазор-гейсу дошла до кашгарского султана.
— Такой красавицы не хватает в моем гареме,— сказал он и погладил свою седую бороду.
Не долго думая, приказал нагрузить двадцать верблюдов золотом и послал своего первого визиря в горы купить девушку.
Приезжает визирь в кишлак, где жила Хазор-гейсу и смотрит — около одного дома много собралось народу.
Спрашивает визирь:
— Что здесь случилось? А ему отвечают:
— У этого муллы дочь-красавица Хазор-гейсу. Вот все и хотят хоть уголком глаза еа нее посмотреть, а зайти в дом боятся, потому что от одного взора девицы все падают в обморок.
Визирь пошел к мулле и предложил з уплату за красавицу двадцать вьюков золота.
Мулла не хотел продавать Хазор-гейсу ни за какие деньги, потому что давно решил жениться на ней сам, хоть и был уже в преклонных годах.
Бедняжка Хазор-гейсу знала об этом, но и придумать не могла, как избавиться от готовящейся ей печальной участи стать женой старого беззубого муллы.
Визирь устроил вечером угощение, напоил муллу допьяна и снова начал торговать у него девушку. Ничего больше не соображал мулла, прельстился видом золота и согласился.
А это только и нужно было визирю. Ночью посадил он девушку на коня и поскакал через горы и долины.
Проснулся мулла — нет красавицы. Собрал он односельчан, бросился в погоню и скоро настиг караван визиря.
Стал мулла требовать обратно красавицу, но хитрый визирь пригласил его позавтракать. Расстелил он ковер на краю пропасти, расставил кушанья. Но, едва мулла уселся, как слуги визиря схватили муллу за руки и ноги и бросили в пропасть.
А Хазор-гейсу только крикнула:
— Так тебе и надо. Ищи на дне пропасти другую себе красавицу — смерть.
Боялась Хазор-гейсу покидать родную страну, но волей-неволей пришлось ей ехать в Кашгар с визирем.
Увидел кашгарский султан красавицу и сразу завладела им безумная страсть.
Назначил он день свадьбы, а сам все только и любовался красотой Хазор-гейсу.
Однажды, незадолго до свадьбы, сидела Хазор-гейсу на золотом айване и печально смотрела на далекие горы.. Там была ее родина.
Грустно было красавице, не хотела она выходить замуж за старика султана.
Вдруг смотрит — по улице гарцует всадник на горячем коне. Подъехал он ближе. Видит Хазор-гейсу едет прекрасный юноша. Взоры юноши и красавицы встретились. Пошатнулся юноша, едва удержался в седле.
Но стрела поразила и сердце Хазор-гейсу. Быстро забилось оно.
В волнении убежала девушка в комнату и спросила у своей прислужницы:
— Кто этот юноша?
Прислужница низко поклонилась и ответила:
— Его зовут Шерали. Он сын кашгарского султана. Сказала только Хазор-гейсу: «Ах!», выбежала она
на айван, но Шерали уже не было.
Затосковала Хазор-гейсу с той поры еще больше, а Шерали совсем куда-то пропал.
День свадьбы приближался.
Султан кашгарский спросил как-то:
— А где Шерали?
Надо сказать, что кашгарский султан так был ослеплен красотой Хазор-гейсу, что забыл и о своем государстве, и о своих подданных, и даже о своем любимом сыне и наследнике.
Султану ответили, что сын его Шерали очень болен.
Стал себя бить султан в грудь и плакать.
Узнала о его горе красавица Хазор-гейсу, пришла на его половину и сказала:
— Когда я жила в горах, меня горянки научили собирать разные травы и лечить самые трудные болезни. Позволь мне, султан, посмотреть и полечить твоего сына
Щерали.
Султан согласился. Приказал вызвать паланкин и Хазор-гейсу отнесли во дворец Шерали.
Увидел Шерали Хазор-гейсу и сразу болезнь его как рукой сняло. Один взор красавицы мгновенно исцелил
царевича.
В тот же день Шерали и Хазор-гейсу договорились
бежать.
Вернулась Хазор-гейсу во дворец, оделась в мужское платье и через калитку дворцового сада выскользнула на улицу. А там ее уже поджидал Шерали с огневыми
конями.
Проснулся утром султан, а ему докладывают — кра- савица исчезла. Спросил он про Шерали, а ему рассказывают — и сын уехал. Понял султан, что нельзя было позволять Хазор-гейсу встретиться с Шерали, да поздно.
Послал султан погоню за нами, но степи широки,, горы высоки, реки глубоки. Где искать влюбленных?..
Шералй и Хазор-гейсу скакали на огневых конях днем и ночью, опасаясь погони.
Усталые, изнывающие от жажды, они подъехали к колодцу в степи.
Ведро у этого колодца было до того большое, что им одним можно было наполнить целый водоем. Вытащить это ведро было под силу только сорока силачам.
Попробовал Шерали вытянуть из колодца ведро, но не смог. Сил не хватило. Засмеялась Хазор и нежной своей ручкой сразу вытащила ведро и наполнила водоем до края.
— Недаром я росла в горах,— сказала красавица. Стал готовить Шерали ужин, а Хазор-гейсу решила
пойти и искупаться в водоеме.
За беглецами следили сорок разбойников, жившие по соседству с колодцем. Удивились они, как это один юноша мог вытащить такое ведро, которое все они сорок человек с трудом всегда вытаскивали.
Но, когда Хазор-гейсу стала купаться в водоеме и косички ее рассыпались по белым плечам, разбойники увидели, что это не юноша, а девушка.
Атаман влюбился в Хазор-гейсу, позвал десять своих разбойников и приказал:
— Поезжайте к колодцу, схватите девушку и привезите ко мне.
Разбойники подскакали к колодцу и, выхватив мечи, закричали Шерали.
— Отдавай красавицу, иначе тебе конец. Перепугался Шерали, задрожал и говорит девушке:
— Что делать? Их десять, а я один. Увы, не лучше ли повиноваться, а то они нас убьют.
Возмутилась Хазор-гейсу.
— Встань в сторону, чтобы я тебя не задела мечом,— крикнула девушка Шерали, вскочила на коня с обнаженным мечом и кинулась, точно тигрица, на ошеломленных разбойников.
Не прошло и минуты, как десять разбойников были перебиты.
Остальные, разбойники перепугались, сели на коней и поскакали кто куда, но Хазор-гейсу с мечом в руках догоняла и рубила их. Увидел атаман, что ему не миновать гибели, нарочно упал с лошади и, обмазав себя кровью убитых, притворился мертвым.
Вернулась Хазор-гейсу к Шерали, улыбнулась ему и сказала:
- Недаром я росла в горах.
Беглецы поехали дальше, а атаман разбойников, крадучись последовал за ними.
Скоро Хазор-гейсу и Шерали добрались до одинокой хижины и остановились здесь, чтобы дать отдых лошадям и отдохнуть самим.
Наступила ночь, и атаман подкрался к хижине. Конь Шерали заржал.
Атаман испугался и залез на дерево.
Шерали вышел из хижины, глянул в одну сторону, глянул в другую, никого не увидел, вернулся в хижину и лег спать.
Тогда разбойник слез с дерева и снова подкрался к двери хижины.
Опять конь заржал. Шерали вышел во двор и, не увидев никого, начал бить своего коня нагайкой.
Услышав это, Хазор-гейсу выбежала и говорит:
— Зачем ты бьешь коня? У нас в горах так не делают. Посмотрела она куда глядит конь и видит, что он
повернул голову к ближайшему дерезу. Хазор-гейсу заметила сидящего в ветвях человека, схватила лук и пустила стрелу. Разбойник упал мертвый.
Среди ночи прилетел со страшным шумом горный див.
Проснулась Хазор-гейсу, закричала:
— Шерали, помоги!
Но Шерали при виде страшного дива упал лицом на землю и начал читать молитву.
Схватил красавицу див и унес.
Шерали поднял голову, осмотрелся, но было уже поздно.
Долго он плакал и, наконец, пустился в путь.
Много дней ехал Шерали и добрался до горы, где жил див.
Жилище дива было окружено высокой железной стеной, без ворот потому, что сам див летал и в воротах не нуждался.
Перебрался через стену Шерали и попал в великолепный сад. Всюду били фонтаны, цвели цветы, на деревьях пели райские птицы.
Шерали пошел искать Хазор-гейсу и нашел ее спящей в беседке из изумрудов.
Разбудил он красавицу.
Нам нужно торопиться уходить,— сказала она,—
сейчас прилетит див и будет тебе, бедненький мой, плохо.
Перебрались они через стену, сели на коней и поскакали.
Вдруг загремел гром, прилетел страшный див и начал пускать в беглецов огненные стрелы.
Испугался Шерали и спрятался за камень. Но Хазор-гейсу не растерялась. Схватила она саблю Шерали и бросилась на горного духа, замахнулась и ударила его. Сразу стало темно, загремел гром, и Шерали и Хазор-гейсу упали в обморок.
Когда они очнулись, было снова светло, а около них стоял прекрасный юноша.
Поклонился он до земли девушке и сказал:
- О красавица, вот уже много лет, как свирепая
Алмауз-кампыр заколдовала меня и превратила в страшного, волосатого дива. Я полюбил тебя с одного взгляда и похитил из хижины. Но увы, в отвратительном облике дива я не смел и приблизиться к тебе. Ударом меча в твоей нежной руке ты, красавица, сняла с меня заклятие. Теперь я стал снова человеком. Выходи за меня. Будь моей женой.
Опустила стыдливо глаза Хазор-гейсу, зарумянились ее щеки и протянула она нежную свою ручку богатырю-диву.
Сели они на коней и уехали.
— А, Шерали? — спросите вы.
Шерали отправился в Кашгар вымаливать прощение у своего папаши султана.
Вот такие у нас девушки (что тут коня на скаку, армию остановим), жалко дивов мало, все какие-то султаны да их сыновья попадаться.
Глупый шах
Глупый шах
Когда-то, в давние времена,, у одного бедного человека развалился его ветхий домишко, и он решил построить себе новый.
Дом был уже закончен, осталось сделать только крышу, но у бедняка нехватило денег. Сказал он мастеру настелить сверху камышовые цыновки, засыпать их наполовину землей и отпустил его.
— Крышу,— сказал он,— я сделаю сам., когда смогу. Поселился бедняк в своем недостроенном доме. Поблизости жил один вор. Увидел он новый дом и
подумал: «Этот бедняк, видно, разбогател, новый дом построил. Тут, наверное, можно будет поживиться!»
Ночью вор влез на крышу и пошел по ней. Только он сделал один шаг, цыновки не выдержали, и вор провалился вниз. Упал он прямо на спящего бедняка.
Проснулся бедняк, кинулся ловить вора, но было темно и тот убежал.
Разобрала вора досада на бедняка. На следующий день он пошел с жалобой к шаху.
— Кто ты? Какая у тебя жалоба?— спросил шах.
— О мудрый шах-повелитель! Хотел я обокрасть один дом, поднялся на крышу, а там вместо крыши — цыновки. Я провалился вниз, чуть-чуть не сломал себе ногу.-Прошу вас — накажите хозяина этого дома.
Вызвал шах бедняка — хозяина домика.
— Правда, что этот человек ночью провалился сквозь твою крышу?— спросил он.
— Правда, мой шах,— ответил бедняк.— Хорошо еще, что он на меня упал,, а то сломал бы ногу.
— Ну, коли правда, повесить хозяина дома!— приказал шах палачам.
Бедняк взмолился:
— О шах, за что же меня вешать, надо вора наказать.
— Молчать! Как ты смеешь учить меня.
Видит бедняк, дело плохо. Не найти справедливости у шаха.
— О шах-повелитель, разве я виноват?— сказал бедняк.— Крышу покрывал кровельщик, это он плохо работал. Положил плохие цыновки.
— Ну тогда его освободите, а кровельщика повесьте,— сказал шах.
Палачи поймали кровельщика и повели к виселице. — У меня есть просьба к шаху!— взмолился мастер.
— Что ты хочешь? Говори!— приказал шах.
— О шах, я вовсе не виноват. Виноват мастер, который делал цыновки. Он сплел их тонко и редко. Если б цыновки были крепкие да прочные, они не продавились бы, когда по ним ходил человек.
Шах отпустил кровельщика и приказал разыскать я привести мастера, который плел цыновки.
— Ты сплел цыновки?— спросил шах.
— Я,— ответил ремесленник.
— Повесьте его!— крикнул шах.— Все зло в его циновках.
— О мой шах, у меня к вам слово,— сказал ремесленник.— Я всегда плел очень прочные цыновки, но недавно мой сосед пристрастился к голубям. Когда он пустил своих голубей и они кружились в небе, я на них загляделся. Тут у меня работа пошла хуже, и я сплел редкие, непрочные цыновки. Виноват любитель голубей.
Шах отпустил ремесленника, вызвал любителя голубей и приказал его повесить.
— О шах-повелитель! Моя страсть— гонять голубей да любоваться их полетом. В этом нет большого греха. Кому будет польза от того, что вы меня казните? Чем убивать бедного человека, лучше казните того вора. Народ зажил бы спокойней,— сказал любитель голубей.
— И правда!— согласился шах.— Виноват во всем вор. Найти вора и повесить!— приказал он.
Палачи разыскали вора и повели к виселице. Но виселица была низкая, а вор был высокий и, как ни старались палачи вздернуть вора, ноги его все время касались земли. Палачи пошли к шаху и доложили:
— О повелитель мира, вор слишком высокий, ноги у, него упираются в землю, никак его не повесишь. Что делать?
Шах возмутился:
— И с такими пустяками вы обращаетесь ко мне? Если вор слишком длинный,, разве не можете сходить на перекресток и найти человека ростом пониже? Разве нельзя вместо долговязого повесить коротышку? Неужели даже этого не можете сообразить?
Вышли палачи на улицу и увидели низенького чело-: века, который нес на плече мешок с мукой.
«Э, как раз такой, как сказал шах!— решили палачи.— Повеление шаха должно быть исполнено».
Они схватили низенького человека и привели к виселице.
Тот взмолился:
— Чем я провинился? За что вы хотите меня повесить? В это время к виселице пришел шах полюбоваться
казнью.
— У меня есть просьба к шаху!— крикнул низенький человек.
— Говори, какая просьба,— сказал шах.
— О шах-повелитель! Я бедный человек. Собираю в горах хворост, чтобы продавать в городе, да нанимаюсь таскать тяжести людям. Этим и кормлю я семью. Какая за мной вина? Почему вы приказали меня повесить?
— Дурак!—выругался шах.— Откуда я знаю, виноват ты или нет? Нужно повесить одного человека. Я хотел повесить вора, но он слишком длинный, ноги достают до земли. А ты как раз очень подходящего роста, коротышка.
— Шах-повелитель,— взмолился несчастный.— Виноват длинный вор, а вы казните ни в чем неповинного коротышку-бедняка. Где же справедливость! Если вор слишком длинный, прикажите под висилицей подкопать немного землю.
Шах думал-думал и сказал:
— И верно! Он говорит правильно. Отпустите его. Повесьте вора. А под ногами у него выройте яму.
Палачи снова привели к виселице вора, накинули ему петлю на шею и стали рыть у него под ногами яму.
— Скорей, скорей! А то будет поздно. Сейчас же казните меня!— заторопил вор.
— Почему ты так торопишься умирать?— удивился шах.
— Шах-повелитель! В раю только что умер шах. Перед смертью райский шах сказал: «Кто первый умрет и придет в рай, того сделайте шахом». Вот я и тороплюсь. Если меня сразу казнят, я отправлюсь туда и стану шахом, пока еще никто не занял его места. Вешайте меня скорее!— опять закричал вор.
Шаху стало завидно. Шутка ли стать шахом рая? «Дай-ка я сам на том свете стану шахом!»— подумал он и приказал палачам:
— Отпустите вора и повесьте меня!
«Веление шаха должно быть исполнено». Палачи освободили вора и вместо него повесили глупого шаха. Тем дело и кончилось.
Все так, только вместо шаха скорее всего повесили всех разом… вот такая добрая сказка
Фархад и ШиринФархад и Ширин
Было или не было, но давным-давно, когда звери и птицы умели разговаривать, а розы были заколдованными девушками, жил в далекой стране бедняк.
Был у бедняка сын Фархад.
Стал бедняк стар, почувствовал он приближение смерти,, позвал сына и говорит:
— Нет у нас ни золота, ни серебра, ничего не оставляю тебе в наследство, сын мой, кроме этого кетменя. Будешь трудиться — будешь счастлив. Прощай. Вместе со мной похорони вот этот ларец, не открывай его, а то случится несчастье.
Умер бедняк.
Не выполнил завета отца Фархад, открыл из любопытства ларец. Нашел он в нем небольшое зеркало.
Заглянул в него Фархад. Видит цветущий луг, а по лугу гуляют красавицы и среди них одна — прелестная словно пери. Не мог оторвать от нее взора Фархад и упал без чувств.
Долго бы пролежал Фархад, если бы к нему не зашел его друг Шапур.
_ Видит Шапур, что лежит его друг, как мертвый, крепко зажав в руке зеркало.
Взял зеркало Шапур и увидел красавицу с лицом пери, с глазами газели, с волосами, подобными сиянию. Солнце и луна спорили, есть ли такая прекрасная девушка на свете.
Выбежал на улицу Шапур, зачерпнул из арыка прохладной воды и плеснул ее на лицо Фархада. Пришел в себя Фархад, увидел в руках Шапура зеркало, и сразу вспомнил о неведомой красавице. И стал Фархад грустнее ночи. Тоскует, ничего не ест.
Долго он предавался грусти или нет, но решили они с Шапуром идти искать прекрасную пери.
Много гор и степей прошли, во многих городах побывали.
И вот однажды они пришли в город Беговат. Кругом высились высокие горы.
Посмотрел Фархад вокруг и удивился. Хоть и было лето, но деревья стояли желтые и листья их осыпались, как глубокой осенью. Поля высохли и растения поблекли. У иссохшего канала, изнуренные тяжким трудом, стояли худые люди. Кетменями они долбили скалу.
— Эй, что вы за люди,— крикнул Фархад,— и для чего долбите скалу?
И рассказали люди, что вот уже три года, как они начали пробивать в скале арык, чтобы пустить воду в город, и дать жизнь полям и садам, изнемогающим от зноя и горячего ветра гармсиля.
Три года проливают слезы и пот люди, изнывая от непосильного труда, но несокрушимая точно железо скала не поддается и все усилия тщетны.
— Друг мой, Шапур,— сказал Фархад,— люди эти умирают от голода и жажды.
И Фархад, засучив рукава, взял в руки отцовский кетмень и ударил в скалу. Много силы было в руках Фар-хада, но не дрогнула скала, а кетмень разломался на
части.
В гневе приказал Фархад принести ему все кирки и кетмени, раздул горн и, переплавив их, выковал вместе с Шапуром один большущий кетмень, которого не могли бы поднять и сто человек.
Взял Фархад одной рукой кетмень, взмахнул раз, взмахнул два, получился канал больше того, который копали люди три года. Еще раз ударил Фархад кетменем, ударил два и задрожала гора. Скалы рухнули. Обрадовались люди и бросились помогать Фархаду.
Городом Беговат правила в ту пору султанша Гуль-чехра и была у нее любимая племянница Ширин.
Посмотрела Ширин с высокой башни и видит — могучий богатырь сокрушает гору. Побежала Ширин к своей тетке Гульчехре и, ластясь так и эдак, упросила поехать посмотреть на богатыря.
— Ведь я дала клятву выйти замуж за того, кто по-вернет Сыр-Дарью в Голодную степь,— говорила Ширин.
Так увлекся Фархад работой, что не заметил, как подъехали султанша Гульчехра с Ширин.
Остановился Фархад утереть пот на лице, глянул на приехавших, а тут ветер откинул покрывало с лица Ширин и он увидел ту самую пери, которая была в зеркале.
Сказал только: «Ох!» Фархад и упал без чувств на землю.
Удивились все: что с Фархадом? Только верный Друг Шапур знал в чем дело, да не смел сказать.
Пришел в себя Фархад, смотрит на Ширин, глаз не может оторвать. Застыдилась Ширин, глянула только на Фархада лукаво из-под ресниц, подобных острым стрелам.
И вдруг подняла коня девушка на дыбы и помчалась прочь. Споткнулся конь и захромал, подбежал Фархад подхватил одной рукой коня вместе с Ширин, взвалил себе н-а плечи и пустился бегом. Добежал до дворца и опустил коня с прекрасной принцессой около ворот.
Ушел Фархад, ничего не сказав Ширин и не посмотрев на нее. Удивилась красавица и почему-то на сердце ее стало грустно.
А чем дальше уходил Фархад, тем тяжелее становилось ему: «Разве может полюбить тонкостанная, рожденная в бархате и шелку, меня, простого каменотеса».
Не вернулся он к арыку, а пошел на гору, сел на камень, склонив на руки голову.
А в тот самый час султанша Гульчехра готовила пир в честь безвестного строителя. Бросились гонцы искать Фархада. Искали, искали, но так все и вернулись к султанше ни с чем. Только последний гонец разыскал его на самой вершине горы.
Привели Фархада во дворец, усадили на почетном месте.
Фархад не знал, что и делать, так рад он был увидеть Ширин.-
Начинался веселый пир. Звенели дутары. Девушки, стройные как газели, танцевали. Юноши играли в борьбу. Все было прекрасно: и песни, и яства, и танцы, только не было Ширин. Все мрачнее и печальнее становился Фархад.
Но вот вышла к гостям Ширин. Сияние озарило лица гостей. Все веселее звучала музыка, быстрее кружились танцовщицы. Но ни на кого не смотрели Фархад и
Ширин. Во время всего пира они ничего не пили, не ели только глядели друг на друга.
Как вдруг приехали послы из царства Иран. Молва о красоте Ширин неслась по всему свету и дошла до падишаха той страны, старого, плешивого Хосрова. Решил заполучить Хосров юную жемчужину и заслал к Гуль-чехре он сватов.
Печаль сменила веселье, замолкли напевы златострунного саза, не слышно было смеха. Знала Гульчехра, что, если откажет она Хосрову, будет страшен его гнев, пойдет он войной на Беговат, разоряя селения и поля на своем пути.
— Эй, женщина,— сказал посол Гульчехре,— мой господин, царь царей Хосров, встал у границ твоего государства с многотысячным войском. Хосров сказал: «Пусть царевна Ширин разделит со мной ложе, а если нет — камня на камне я не оставлю от Беговата, а надменная Ширин и ты с веревками на шее пойдут за моим конем. Отвечай!»
Склонила Гульчехра голову и сказала послам:
— Принцесса Ширин еще молода, она робка и пуглива, как дикая коза джейран, Ширин любит стрелы, коней и охоту. Ширин не думает о замужестве.
Страшно разгневался Хосров на отказ и с огромным войском двинулся на город султанши Гульчехры.
Черной тучей придвинулась к стенам Беговата орда Хосрова.
Забили большие барабаны войны, загудели медные трубы, запылали костры. Побежали горожане на городские стены отбиваться от врага.
— Не место мне здесь, в городе,— сказал себе Фар-хад,— не подобает мне, мужчине, прятаться от вражеских стрел.
Пошел Фархад на гору, выломал своим гигантским кетменем два утеса, каждый величиной с дом, и давай их подбрасывать и ловить руками.
Удивились вражеские воины, побледнели, затряслись от страха, побежали к Хосрову:
— Великий шах,— сказали они,— там страшный див на горе играет скалами, точно яблоками.
Вышел Хосров из шатра, поглядел из-под ладони — видит действительно на горе стоит могучий богатырь и швыряет к небу целые утесы
— Эгей, человек,— закричал Хосров,— кто ты такой и что ты делаешь там на горе?
— Я камнеметатель,— отвечает Фархад, а дыхание его даже и не ускорилось, хоть каждый утес был весом по сорок пудов.— Уходи, шах Хосров, прочь отсюда со своими воинами, а не то я начну вот эти игрушки в твой лагерь бросать.
Не испугался Хосров. Приказал сорока отборным своим воинам в золотых шлемах и с золотыми щитами пойти на гору и привести Фархада живым или мертвым.
Кинулись сорок воинов на гору. Швырнул в них Фархад скалу и не осталось от них даже пылинки.
Рассвирепел шах Хосров. Послал еще сорок отборных воинов, но и их постигла такая же участь.
Хотел Хосров послать тогда на Фархада все свое многотысячное воинство, но тут склонился к уху шаха хитроумный визирь и проговорил:
— Недостойно великому 'шаху с могучим войском сражаться с каким-то каменотесом. Победишь ты Фархада, о шах, славы тебе не прибавится, победит тебя, да не допустит аллах, этого, Фархад — позор ляжет на твою голову.
— Что же ты советуешь?— сердясь, сказал Хосров.— Скорее, иначе я позову палача и...
— Зачем же звать палача,— ответил хитроумный визирь,— там, где нельзя победить мечом, там можно победить умом. О шах, ты хочешь получить руку красавицы Ширин. Она мечтает о счастье народа и, говорят, дала клятву, что выйдет замуж за того, кто первый проложит через гору канал и пустит воду на изнывающие от засухи земли Голодной степи.
Еще больше рассердился Хосров и закричал на своего визиря:
— Я — великий шах великого государства, а не земледелец, измазанный в глине. Что же ты хочешь заставить меня взять в руки кетмень и копать землю. Не будет этого.
Хитро улыбнулся визирь и дал Хосрову совет.
Отправил тогда Хосров в Беговат послов. Прибыли они во дворец к Гульчехре.
Не шумели они, не грозили войной. Льстивы и подобострастны были их улыбки. Низко, до самой земли кланялись они.
— Наш шах,— сказали они,— хотел только испытать мужество беговатцев. И он передает свое уважение и восхищение. Не хочет влюбленный Хосров силой добиваться благосклонности красавицы Ширин. Нет. Слышал Хосров, что прелестная Ширин станет женой того, кто первый повернет реку Сыр-Дарью в Голодную степь. Так ли это?
Тогда встала Ширин, опустила стыдливо свои прекрасные глаза и сказала одно только слово:
-Да.
Поклонились послы и скромно удалились.
Скоро прибыл во дворец в сопровождении пышной свиты сам шах Хосров.
— О, сладчайшая из принцесс,— сказал он, — я берусь выполнить твое желание. Сегодня же ночью Сыр-Дарья потечет на сухие земли Голодной степи.
Удивилась Ширин. Больно стало у нее на душе, ибо
красота и мужество Фархада глубоко ранили ее в самое
сердце. Вышла она поспешно со своими прислужницами
из зала, где Гульчехра принимала Хосрова и побежала в
свои покои.
Велела Ширин собрать гонцов и приказала бежать им во все стороны, останавливаться у каждой хижины, у каждой юрты, у каждого дома и бить в барабаны и объявлять:
— Люди, кто повернет сегодня Сыр-Дарью в Голодную степь, тот получит руку принцессы Ширин.
Побежали гонцы во все стороны, разнося эту весть.
Услышал зов глашатаев Фархад, схватил свой кетмень и бросился к каналу. Задрожала, зашаталась гора под могучими ударами кетменя, полетели камни, перегораживая течение буйной реки.
Тысячи людей сбежались смотреть на богатыря Фархада, тысячи людей бросились помогать Фархаду в его благородном деле.
А во дворце Гульчехра устроила в честь шаха Хосрова пир. Наступила ночь. В пиршественный зал проскользнул визирь Хосрова и шепнул что-то на ухо своему повелителю. Тогда поднялся Хосров и, поклонившись Гульчехре, сказал:
— О мудрая Гульчехра, желание твоей племянницы, прелестной Ширин, исполнено. Вода течет в степь. Все бросились на крышу дворца.
И Ширин увидела как вдалеке блестела луна в чистом, прозрачном зеркале воды. О ней так мечтал народ. И вот вода была.
Еще ниже поклонился Хосров:
— О, Ширин, выполняй свое обещание.
Почему так больно сжалось сердце Ширин: «О Фархад, где ты?»—думала Ширин. В безумной тоске хотела она сброситься вниз на камни. Но ведь она дала обещание. Если она разобьется и погибнет, то Хосров будет мстить. От города он не оставит камня на камне, а народ истребит.
Не знала Ширин того, что в степи блестела под лучами луны не вода, то отражался свет в блестящих тростниковых цыновках, расстеленных длинной полосой на земле в степи по приказу хитроумного визиря.
Начался свадебный пир.
Подобно круглой луне на темном небе блестела неслыханной красотой Ширин среди гостей Хосрова. На губах прекрасной невесты была улыбка, на глазах — слезы. Сердце красавицы билось и рвалось на волю, туда, куда звала его любовь. Найти, найти его — рыдало сердце.
Вопили.- карнаи, бубны, барабаны. Ломился от яств стол: плов, лагман, кабоб, целиком изжаренные бараны, шурпа, вино, орехи, конфеты—всего было в изобилии.
Так стала Ширин женой Хосрова.
Настало утро. Ночной мираж растаял вместе с предрассветной мглой. Ширин и люди увидели, что воды нет.
Бросились люди на обманщика Хосрова, но он только смеялся, окруженный сильными воинами.
Проливала слезы безутешная, обманутая Ширин.
Всю ночь, не покладая рук, работал Фархад. Могучим своим кетменем он ломал скалы и бросал в реку, но поток уносил их с собой. Разозлившись, Фархад схватил гору, поднатужился и сдвинул ее с места.
Запел Фархад песню о красавице Ширин, о счастье, о любви.
Еще одно усилие и река остановит свой бег!
Тогда Фархад спросил:
— Где же Ширин? Пусть придет взглянуть на труд мой!
Опустив головы, все молчали. Молчал и друг Фархада Шапур. Только ветер уныло прошумел;
— Фархад, Фархад, стала Ширин женой Хосрова. От обманул ее, она не любит его!
Но потрясенному черной вестью Фархаду послышалось, что ветер говорит: «Любит, любит Хосрова».
Не стал больше Фархад слушать, что говорит ему ветер. Он слышал, только, как сердце ему шептало: «Зачем петь тебе Фархад — соловей поет не тебе. Зачем смотреть тебе Фархад — глаза прекрасной смотрят не на тебя,. Зачем дышать тебе Фархад — розы благоухают в другом саду».
В безумном горе бросился Фархад к городу. На стене его стояла Ширин, обливаясь слезами.
Увидел Фархад свою любимую, рванулся к ней, но между ними мчалась бурная Сыр-Дарья. Протянул Фархад к красавице Ширин руки и окаменел от горя.
Рванулась Ширин к Фархаду, проливая потоки слез, и превратилась в кристально прозрачную речку.
Так и стоит до наших дней близ Беговата на берегу Сыр-Дарьи могучий утес Фархад, а навстречу ему в глубокой долине струятся тихие слезы красавицы Ширин.
Эта одна из самых знаменитых сказок. Мы ее еще в школе как спектакль ставили, а в Ташкенте есть станция метро, где мозаикой выложена сцены из нее и других произведений (вот появится у меня цифровик сделаю фотографию) при желании даже могу Сыр-дарью снять %)), как свидетеля событий.
Фу, воняет!Фу, воняет!
Прокралась Лиса в дехкансиий двор, видит на столбе веранды высоко на гвозде висит большущий кусок сырого мяса.
— Страх, как я проголодалась,— сказала Лиса,— если я съем мясо, буду сыта по горло!
Раз подпрыгнула—не достала, два подпрыгнула — не достала, три подпрыгнула.. И все впустую.
Отступила Лиса назад на шаг, разбежалась, подпрыгнула и... не достала. Отступила на два шага, разбежалась, прыгнула — не вышло, разбежалась на три, десять, двадцать, тридцать шагов — не вышло.
Прыгала Лиса, прыгала, уморилась, но так мяса и не достала.
Разозлилась она, покрутила носом и сказала:
— Фу, воняет!
И побежала дальше.
Сказка о тонкой душевной организации местных жителей, прямо читая себя и знакомых узнаю %)) (из серии «ждать, кто принесет дрова» (с) Никитины)
Ишак-мудрецИшак-мудрец
Однажды ишак зашел в сад. Смотрит: на деревьях яблоки висят, а рядом на бахче на тонких плетях тыквы зреют.
Ишак еще раз взглянул сначала на яблоки, затем на тыквы и с досады даже ушами повел:
— Как,— говорит он,— все на белом свете неразумно устроено!
На дереве сидел воробей. Он спросил:
— А скажите, почтенный, какой же все-таки недостаток вы видите в устройстве мира?
— Да разве ты сам не замечаешь?— ответил ему ишак и кивнул сначала на яблоки, а потом на тыквы.—• Вот, смотри: на таком высоком дереве висят сладкие плоды величиной с детский кулак, а вон безвкусные тыквы величиной с мою голову лежат на земле и держатся на какой-то тоненький плеточке.
— В этом-то вся и мудрость,— возразил ему воробей. — Какая тут мудрость?!— вскричал ишак.— Вот
если бы яблоко было с тыкву, а тыква с яблоко, тогда было бы разумно!
Ишак почесался боком о яблоню, сверху сорвалось яблоко и стукнуло его по голове.
— Ой, головушка моя! — вскричал ишак. Воробей рассмеялся.
— Хорошо, что яблоко оказалось не с тыкву, а то бы от вашей головы ничего не осталось.
— Да-а!— сказал ишак и заспешил подальше от яблони.
А вы говорите - закон тяготения
Поток красноречияПоток красноречия
Было это или не было - жил когда-то в Хорезме знаменитый рассказчик Сейфутдин, по прозвищу Красноречивый. Слава о нём, подобно многоводной реке, текла из одной страны в другую, и многие люди приезжали в Хорезм издалека, чтобы насладиться мёдом его беседы и напиться из источника его красноречия.
И вот об этом рассказчике услыхал один богатый бухарский купец. Он ни в чём не привык себе отказывать и, конечно, захотел послушать знаменитого Сейфутдина, но не мог бросить свою торговлю и сам отправиться в далекий Хорезм. Тогда купец решил пригласить к себе этого славного мастера красноречия. Он положил на серебряный поднос богатые подарки и кошелёк с деньгами, пошёл в караван-сарай и поклонился старому караван - баши, отравлявшемуся с верблюдами в Хорезм. Купец сказал:
- Если ты привезёшь ко мне Сейфутдина Красноречивого, эти подарки и кошелёк станут твоими.
Кошелёк был тяжёл, а подаркам не было цены, и караван - баши согласился. Не успела луна обновиться дважды, как он привёз в Бухару знаменитого Сейфутдина. Купец встретил гостя с величайшим почётом. Он осыпал его подарками, а вечером, когда гость отдохнул от дальней дороги, купец созвал своих родных, друзей и соседей, усадил рассказчика на драгоценный текинский ковёр и попросил его порадовать всех цветами красноречия и алмазами остроумия.
В доме стало так тихо, что было слышно, как на террасе - айване - пищит москит, запутавшийся в паутине, и Сейфутдин Красноречивый начал свой первый рассказ.
Какими похвалами осыпали гости рассказчика, прослушав его первую повесть! Они говорили ему слова лести, подобные сладкому шербету. И ободрённый Сейфутдин
начал второй рассказ.
Второй рассказ вызвал такой восторг, что многие из слушателей попадали с подушек, а сам хозяин стал подобен потерявшему разум и сидел с растрепанной бородой и выпученными глазами. И хотя старинный обычай запрещал присутствовать при беседе мужчин женщинам и детям, и дети и женщины сбежались со всего дома, чтобы послушать третий рассказ Сейфутдина.
Насладиться четвёртым рассказом слетелись птицы со всего сада.
Когда же знаменитый рассказчик начал свой пятый рассказ, под окна купцова дома сбежались все верблюды и ишаки с базара, хотя всем давным-давно известно, что даже стихам поэтов благоразумный ишак предпочитает охапку свежего сена. Вот каким несравненным, необычайным, неповторимым, совершенным и повергающим в трепет, дарующим блаженство и превосходным было искусство Красноречивого Сейфутдина!
Ночь шла, а слова золотой рекой лились и лились из уст рассказчика. Настал день, а неутомимый Сейфутдин всё рассказывал, рассказывал и рассказывал, и казалось, не будет конца потоку его красноречия.
Когда Сейфутдин начал свой сто первый рассказ, хозяин учтиво предложил ему отдохнуть и подкрепиться чаем, но, увлечённый своим искусством, Сейфутдин уже ничего не видел и ничего не слышал - он продолжал рассказывать. Он рассказывал, рассказывал и рассказывал, но на двести первом рассказе даже самые терпеливые и выносливые потихоньку покинули дом купца.
На триста первом рассказе разбежались женщины и дети.
На четыреста первом ишаки и верблюды попадали замертво. А Сейфутдин всё рассказывал и рассказывал. Дом погрузился в ночную тьму, никто уже не зажигал светильников, никто не заваривал чая, некому было даже притворить двери, потому что все слуги разбежались. Один только хозяин не смел нарушить долга гостеприимства; он сидел перед неутомимым рассказчиком и щипал себя за уши, чтобы не заснуть и тем не обидеть гостя. Он молил аллаха о скорой смерти и не знал, как избавиться от безжалостного царя рассказчиков.
И вот, когда купец был уже близок к смерти, в окно заглянула его верная жена Салтан-Биби. Бедная женщина не сомневалась, что купец давно захлебнулся от страшного ливня повествований, и пришла похоронить бездыханное тело мужа. Но купец ещё дышал. Увидев жену, он воспрянул духом и, собрав последние силы, простонал:
- О Салтан-Биби, вернейшая из вернейших! Беги скорей к караван-баши и выкупи мою душу у смерти!
Свидетель аллах! Когда седой караван-баши вошёл в дом купца, Сейфутдин рассказывал восемьсот первую сказку!
Несчастный хозяин обнял колени старца и завопил:
- Отец мой, за то, что ты привёз ко мне Сейфутдина, я отдал тебе поднос с подарками и кошелёк золота, но за то, что ты увезёшь его, я готов отдать тебе всё, что у меня есть - и этот дом, и сад, и лавки, и все свои богатства!
Немало видел на своём веку чудес седой караван-баши, не удивился он и купцовой просьбе. Он улыбнулся в бороду и сказал:
- Верно говорят люди: не тот мастер, кто хорошо начал, а тот, кто умеет вовремя кончить!
Кончим и мы нашу сказку, чтобы не уподобиться Красноречивому Сейфутдину.
Восточный тост, ВАХ!
Красавица Тысячу КосичекКрасавица Тысячу Косичек
Давным-давно, никто не знает когда, жил-был в Маргелане шах. У него было три сына и одна дочь. Ни у кого не было таких пышных и густых волос, как у царевны. Заплетала она их во много-много косичек, вот почему и прозвали ее ласково Хазор-гейсу — царевна Тысяча косичек.
Шах очень любил свою дочь, а на сыновей не обращал никакого внимания. Не понравилось это принцам, увезли они однажды тайно свою сестру и продали ее в горах одному мулле за пятнадцать монет.
Девочка быстро подрастала, она научилась ездить верхом, стрелять из лука, владеть саблей.
Скоро Хазор-гейсу стала очень красива. Откроет гла-за и в темной комнате становится светло. А юноши от ее взгляда не могли устоять на ногах.
Слава о красоте Хазор-гейсу дошла до кашгарского султана.
— Такой красавицы не хватает в моем гареме,— сказал он и погладил свою седую бороду.
Не долго думая, приказал нагрузить двадцать верблюдов золотом и послал своего первого визиря в горы купить девушку.
Приезжает визирь в кишлак, где жила Хазор-гейсу и смотрит — около одного дома много собралось народу.
Спрашивает визирь:
— Что здесь случилось? А ему отвечают:
— У этого муллы дочь-красавица Хазор-гейсу. Вот все и хотят хоть уголком глаза еа нее посмотреть, а зайти в дом боятся, потому что от одного взора девицы все падают в обморок.
Визирь пошел к мулле и предложил з уплату за красавицу двадцать вьюков золота.
Мулла не хотел продавать Хазор-гейсу ни за какие деньги, потому что давно решил жениться на ней сам, хоть и был уже в преклонных годах.
Бедняжка Хазор-гейсу знала об этом, но и придумать не могла, как избавиться от готовящейся ей печальной участи стать женой старого беззубого муллы.
Визирь устроил вечером угощение, напоил муллу допьяна и снова начал торговать у него девушку. Ничего больше не соображал мулла, прельстился видом золота и согласился.
А это только и нужно было визирю. Ночью посадил он девушку на коня и поскакал через горы и долины.
Проснулся мулла — нет красавицы. Собрал он односельчан, бросился в погоню и скоро настиг караван визиря.
Стал мулла требовать обратно красавицу, но хитрый визирь пригласил его позавтракать. Расстелил он ковер на краю пропасти, расставил кушанья. Но, едва мулла уселся, как слуги визиря схватили муллу за руки и ноги и бросили в пропасть.
А Хазор-гейсу только крикнула:
— Так тебе и надо. Ищи на дне пропасти другую себе красавицу — смерть.
Боялась Хазор-гейсу покидать родную страну, но волей-неволей пришлось ей ехать в Кашгар с визирем.
Увидел кашгарский султан красавицу и сразу завладела им безумная страсть.
Назначил он день свадьбы, а сам все только и любовался красотой Хазор-гейсу.
Однажды, незадолго до свадьбы, сидела Хазор-гейсу на золотом айване и печально смотрела на далекие горы.. Там была ее родина.
Грустно было красавице, не хотела она выходить замуж за старика султана.
Вдруг смотрит — по улице гарцует всадник на горячем коне. Подъехал он ближе. Видит Хазор-гейсу едет прекрасный юноша. Взоры юноши и красавицы встретились. Пошатнулся юноша, едва удержался в седле.
Но стрела поразила и сердце Хазор-гейсу. Быстро забилось оно.
В волнении убежала девушка в комнату и спросила у своей прислужницы:
— Кто этот юноша?
Прислужница низко поклонилась и ответила:
— Его зовут Шерали. Он сын кашгарского султана. Сказала только Хазор-гейсу: «Ах!», выбежала она
на айван, но Шерали уже не было.
Затосковала Хазор-гейсу с той поры еще больше, а Шерали совсем куда-то пропал.
День свадьбы приближался.
Султан кашгарский спросил как-то:
— А где Шерали?
Надо сказать, что кашгарский султан так был ослеплен красотой Хазор-гейсу, что забыл и о своем государстве, и о своих подданных, и даже о своем любимом сыне и наследнике.
Султану ответили, что сын его Шерали очень болен.
Стал себя бить султан в грудь и плакать.
Узнала о его горе красавица Хазор-гейсу, пришла на его половину и сказала:
— Когда я жила в горах, меня горянки научили собирать разные травы и лечить самые трудные болезни. Позволь мне, султан, посмотреть и полечить твоего сына
Щерали.
Султан согласился. Приказал вызвать паланкин и Хазор-гейсу отнесли во дворец Шерали.
Увидел Шерали Хазор-гейсу и сразу болезнь его как рукой сняло. Один взор красавицы мгновенно исцелил
царевича.
В тот же день Шерали и Хазор-гейсу договорились
бежать.
Вернулась Хазор-гейсу во дворец, оделась в мужское платье и через калитку дворцового сада выскользнула на улицу. А там ее уже поджидал Шерали с огневыми
конями.
Проснулся утром султан, а ему докладывают — кра- савица исчезла. Спросил он про Шерали, а ему рассказывают — и сын уехал. Понял султан, что нельзя было позволять Хазор-гейсу встретиться с Шерали, да поздно.
Послал султан погоню за нами, но степи широки,, горы высоки, реки глубоки. Где искать влюбленных?..
Шералй и Хазор-гейсу скакали на огневых конях днем и ночью, опасаясь погони.
Усталые, изнывающие от жажды, они подъехали к колодцу в степи.
Ведро у этого колодца было до того большое, что им одним можно было наполнить целый водоем. Вытащить это ведро было под силу только сорока силачам.
Попробовал Шерали вытянуть из колодца ведро, но не смог. Сил не хватило. Засмеялась Хазор и нежной своей ручкой сразу вытащила ведро и наполнила водоем до края.
— Недаром я росла в горах,— сказала красавица. Стал готовить Шерали ужин, а Хазор-гейсу решила
пойти и искупаться в водоеме.
За беглецами следили сорок разбойников, жившие по соседству с колодцем. Удивились они, как это один юноша мог вытащить такое ведро, которое все они сорок человек с трудом всегда вытаскивали.
Но, когда Хазор-гейсу стала купаться в водоеме и косички ее рассыпались по белым плечам, разбойники увидели, что это не юноша, а девушка.
Атаман влюбился в Хазор-гейсу, позвал десять своих разбойников и приказал:
— Поезжайте к колодцу, схватите девушку и привезите ко мне.
Разбойники подскакали к колодцу и, выхватив мечи, закричали Шерали.
— Отдавай красавицу, иначе тебе конец. Перепугался Шерали, задрожал и говорит девушке:
— Что делать? Их десять, а я один. Увы, не лучше ли повиноваться, а то они нас убьют.
Возмутилась Хазор-гейсу.
— Встань в сторону, чтобы я тебя не задела мечом,— крикнула девушка Шерали, вскочила на коня с обнаженным мечом и кинулась, точно тигрица, на ошеломленных разбойников.
Не прошло и минуты, как десять разбойников были перебиты.
Остальные, разбойники перепугались, сели на коней и поскакали кто куда, но Хазор-гейсу с мечом в руках догоняла и рубила их. Увидел атаман, что ему не миновать гибели, нарочно упал с лошади и, обмазав себя кровью убитых, притворился мертвым.
Вернулась Хазор-гейсу к Шерали, улыбнулась ему и сказала:
- Недаром я росла в горах.
Беглецы поехали дальше, а атаман разбойников, крадучись последовал за ними.
Скоро Хазор-гейсу и Шерали добрались до одинокой хижины и остановились здесь, чтобы дать отдых лошадям и отдохнуть самим.
Наступила ночь, и атаман подкрался к хижине. Конь Шерали заржал.
Атаман испугался и залез на дерево.
Шерали вышел из хижины, глянул в одну сторону, глянул в другую, никого не увидел, вернулся в хижину и лег спать.
Тогда разбойник слез с дерева и снова подкрался к двери хижины.
Опять конь заржал. Шерали вышел во двор и, не увидев никого, начал бить своего коня нагайкой.
Услышав это, Хазор-гейсу выбежала и говорит:
— Зачем ты бьешь коня? У нас в горах так не делают. Посмотрела она куда глядит конь и видит, что он
повернул голову к ближайшему дерезу. Хазор-гейсу заметила сидящего в ветвях человека, схватила лук и пустила стрелу. Разбойник упал мертвый.
Среди ночи прилетел со страшным шумом горный див.
Проснулась Хазор-гейсу, закричала:
— Шерали, помоги!
Но Шерали при виде страшного дива упал лицом на землю и начал читать молитву.
Схватил красавицу див и унес.
Шерали поднял голову, осмотрелся, но было уже поздно.
Долго он плакал и, наконец, пустился в путь.
Много дней ехал Шерали и добрался до горы, где жил див.
Жилище дива было окружено высокой железной стеной, без ворот потому, что сам див летал и в воротах не нуждался.
Перебрался через стену Шерали и попал в великолепный сад. Всюду били фонтаны, цвели цветы, на деревьях пели райские птицы.
Шерали пошел искать Хазор-гейсу и нашел ее спящей в беседке из изумрудов.
Разбудил он красавицу.
Нам нужно торопиться уходить,— сказала она,—
сейчас прилетит див и будет тебе, бедненький мой, плохо.
Перебрались они через стену, сели на коней и поскакали.
Вдруг загремел гром, прилетел страшный див и начал пускать в беглецов огненные стрелы.
Испугался Шерали и спрятался за камень. Но Хазор-гейсу не растерялась. Схватила она саблю Шерали и бросилась на горного духа, замахнулась и ударила его. Сразу стало темно, загремел гром, и Шерали и Хазор-гейсу упали в обморок.
Когда они очнулись, было снова светло, а около них стоял прекрасный юноша.
Поклонился он до земли девушке и сказал:
- О красавица, вот уже много лет, как свирепая
Алмауз-кампыр заколдовала меня и превратила в страшного, волосатого дива. Я полюбил тебя с одного взгляда и похитил из хижины. Но увы, в отвратительном облике дива я не смел и приблизиться к тебе. Ударом меча в твоей нежной руке ты, красавица, сняла с меня заклятие. Теперь я стал снова человеком. Выходи за меня. Будь моей женой.
Опустила стыдливо глаза Хазор-гейсу, зарумянились ее щеки и протянула она нежную свою ручку богатырю-диву.
Сели они на коней и уехали.
— А, Шерали? — спросите вы.
Шерали отправился в Кашгар вымаливать прощение у своего папаши султана.
Вот такие у нас девушки (что тут коня на скаку, армию остановим), жалко дивов мало, все какие-то султаны да их сыновья попадаться.
Глупый шах
Глупый шах
Когда-то, в давние времена,, у одного бедного человека развалился его ветхий домишко, и он решил построить себе новый.
Дом был уже закончен, осталось сделать только крышу, но у бедняка нехватило денег. Сказал он мастеру настелить сверху камышовые цыновки, засыпать их наполовину землей и отпустил его.
— Крышу,— сказал он,— я сделаю сам., когда смогу. Поселился бедняк в своем недостроенном доме. Поблизости жил один вор. Увидел он новый дом и
подумал: «Этот бедняк, видно, разбогател, новый дом построил. Тут, наверное, можно будет поживиться!»
Ночью вор влез на крышу и пошел по ней. Только он сделал один шаг, цыновки не выдержали, и вор провалился вниз. Упал он прямо на спящего бедняка.
Проснулся бедняк, кинулся ловить вора, но было темно и тот убежал.
Разобрала вора досада на бедняка. На следующий день он пошел с жалобой к шаху.
— Кто ты? Какая у тебя жалоба?— спросил шах.
— О мудрый шах-повелитель! Хотел я обокрасть один дом, поднялся на крышу, а там вместо крыши — цыновки. Я провалился вниз, чуть-чуть не сломал себе ногу.-Прошу вас — накажите хозяина этого дома.
Вызвал шах бедняка — хозяина домика.
— Правда, что этот человек ночью провалился сквозь твою крышу?— спросил он.
— Правда, мой шах,— ответил бедняк.— Хорошо еще, что он на меня упал,, а то сломал бы ногу.
— Ну, коли правда, повесить хозяина дома!— приказал шах палачам.
Бедняк взмолился:
— О шах, за что же меня вешать, надо вора наказать.
— Молчать! Как ты смеешь учить меня.
Видит бедняк, дело плохо. Не найти справедливости у шаха.
— О шах-повелитель, разве я виноват?— сказал бедняк.— Крышу покрывал кровельщик, это он плохо работал. Положил плохие цыновки.
— Ну тогда его освободите, а кровельщика повесьте,— сказал шах.
Палачи поймали кровельщика и повели к виселице. — У меня есть просьба к шаху!— взмолился мастер.
— Что ты хочешь? Говори!— приказал шах.
— О шах, я вовсе не виноват. Виноват мастер, который делал цыновки. Он сплел их тонко и редко. Если б цыновки были крепкие да прочные, они не продавились бы, когда по ним ходил человек.
Шах отпустил кровельщика и приказал разыскать я привести мастера, который плел цыновки.
— Ты сплел цыновки?— спросил шах.
— Я,— ответил ремесленник.
— Повесьте его!— крикнул шах.— Все зло в его циновках.
— О мой шах, у меня к вам слово,— сказал ремесленник.— Я всегда плел очень прочные цыновки, но недавно мой сосед пристрастился к голубям. Когда он пустил своих голубей и они кружились в небе, я на них загляделся. Тут у меня работа пошла хуже, и я сплел редкие, непрочные цыновки. Виноват любитель голубей.
Шах отпустил ремесленника, вызвал любителя голубей и приказал его повесить.
— О шах-повелитель! Моя страсть— гонять голубей да любоваться их полетом. В этом нет большого греха. Кому будет польза от того, что вы меня казните? Чем убивать бедного человека, лучше казните того вора. Народ зажил бы спокойней,— сказал любитель голубей.
— И правда!— согласился шах.— Виноват во всем вор. Найти вора и повесить!— приказал он.
Палачи разыскали вора и повели к виселице. Но виселица была низкая, а вор был высокий и, как ни старались палачи вздернуть вора, ноги его все время касались земли. Палачи пошли к шаху и доложили:
— О повелитель мира, вор слишком высокий, ноги у, него упираются в землю, никак его не повесишь. Что делать?
Шах возмутился:
— И с такими пустяками вы обращаетесь ко мне? Если вор слишком длинный,, разве не можете сходить на перекресток и найти человека ростом пониже? Разве нельзя вместо долговязого повесить коротышку? Неужели даже этого не можете сообразить?
Вышли палачи на улицу и увидели низенького чело-: века, который нес на плече мешок с мукой.
«Э, как раз такой, как сказал шах!— решили палачи.— Повеление шаха должно быть исполнено».
Они схватили низенького человека и привели к виселице.
Тот взмолился:
— Чем я провинился? За что вы хотите меня повесить? В это время к виселице пришел шах полюбоваться
казнью.
— У меня есть просьба к шаху!— крикнул низенький человек.
— Говори, какая просьба,— сказал шах.
— О шах-повелитель! Я бедный человек. Собираю в горах хворост, чтобы продавать в городе, да нанимаюсь таскать тяжести людям. Этим и кормлю я семью. Какая за мной вина? Почему вы приказали меня повесить?
— Дурак!—выругался шах.— Откуда я знаю, виноват ты или нет? Нужно повесить одного человека. Я хотел повесить вора, но он слишком длинный, ноги достают до земли. А ты как раз очень подходящего роста, коротышка.
— Шах-повелитель,— взмолился несчастный.— Виноват длинный вор, а вы казните ни в чем неповинного коротышку-бедняка. Где же справедливость! Если вор слишком длинный, прикажите под висилицей подкопать немного землю.
Шах думал-думал и сказал:
— И верно! Он говорит правильно. Отпустите его. Повесьте вора. А под ногами у него выройте яму.
Палачи снова привели к виселице вора, накинули ему петлю на шею и стали рыть у него под ногами яму.
— Скорей, скорей! А то будет поздно. Сейчас же казните меня!— заторопил вор.
— Почему ты так торопишься умирать?— удивился шах.
— Шах-повелитель! В раю только что умер шах. Перед смертью райский шах сказал: «Кто первый умрет и придет в рай, того сделайте шахом». Вот я и тороплюсь. Если меня сразу казнят, я отправлюсь туда и стану шахом, пока еще никто не занял его места. Вешайте меня скорее!— опять закричал вор.
Шаху стало завидно. Шутка ли стать шахом рая? «Дай-ка я сам на том свете стану шахом!»— подумал он и приказал палачам:
— Отпустите вора и повесьте меня!
«Веление шаха должно быть исполнено». Палачи освободили вора и вместо него повесили глупого шаха. Тем дело и кончилось.
Все так, только вместо шаха скорее всего повесили всех разом… вот такая добрая сказка
Фархад и ШиринФархад и Ширин
Было или не было, но давным-давно, когда звери и птицы умели разговаривать, а розы были заколдованными девушками, жил в далекой стране бедняк.
Был у бедняка сын Фархад.
Стал бедняк стар, почувствовал он приближение смерти,, позвал сына и говорит:
— Нет у нас ни золота, ни серебра, ничего не оставляю тебе в наследство, сын мой, кроме этого кетменя. Будешь трудиться — будешь счастлив. Прощай. Вместе со мной похорони вот этот ларец, не открывай его, а то случится несчастье.
Умер бедняк.
Не выполнил завета отца Фархад, открыл из любопытства ларец. Нашел он в нем небольшое зеркало.
Заглянул в него Фархад. Видит цветущий луг, а по лугу гуляют красавицы и среди них одна — прелестная словно пери. Не мог оторвать от нее взора Фархад и упал без чувств.
Долго бы пролежал Фархад, если бы к нему не зашел его друг Шапур.
_ Видит Шапур, что лежит его друг, как мертвый, крепко зажав в руке зеркало.
Взял зеркало Шапур и увидел красавицу с лицом пери, с глазами газели, с волосами, подобными сиянию. Солнце и луна спорили, есть ли такая прекрасная девушка на свете.
Выбежал на улицу Шапур, зачерпнул из арыка прохладной воды и плеснул ее на лицо Фархада. Пришел в себя Фархад, увидел в руках Шапура зеркало, и сразу вспомнил о неведомой красавице. И стал Фархад грустнее ночи. Тоскует, ничего не ест.
Долго он предавался грусти или нет, но решили они с Шапуром идти искать прекрасную пери.
Много гор и степей прошли, во многих городах побывали.
И вот однажды они пришли в город Беговат. Кругом высились высокие горы.
Посмотрел Фархад вокруг и удивился. Хоть и было лето, но деревья стояли желтые и листья их осыпались, как глубокой осенью. Поля высохли и растения поблекли. У иссохшего канала, изнуренные тяжким трудом, стояли худые люди. Кетменями они долбили скалу.
— Эй, что вы за люди,— крикнул Фархад,— и для чего долбите скалу?
И рассказали люди, что вот уже три года, как они начали пробивать в скале арык, чтобы пустить воду в город, и дать жизнь полям и садам, изнемогающим от зноя и горячего ветра гармсиля.
Три года проливают слезы и пот люди, изнывая от непосильного труда, но несокрушимая точно железо скала не поддается и все усилия тщетны.
— Друг мой, Шапур,— сказал Фархад,— люди эти умирают от голода и жажды.
И Фархад, засучив рукава, взял в руки отцовский кетмень и ударил в скалу. Много силы было в руках Фар-хада, но не дрогнула скала, а кетмень разломался на
части.
В гневе приказал Фархад принести ему все кирки и кетмени, раздул горн и, переплавив их, выковал вместе с Шапуром один большущий кетмень, которого не могли бы поднять и сто человек.
Взял Фархад одной рукой кетмень, взмахнул раз, взмахнул два, получился канал больше того, который копали люди три года. Еще раз ударил Фархад кетменем, ударил два и задрожала гора. Скалы рухнули. Обрадовались люди и бросились помогать Фархаду.
Городом Беговат правила в ту пору султанша Гуль-чехра и была у нее любимая племянница Ширин.
Посмотрела Ширин с высокой башни и видит — могучий богатырь сокрушает гору. Побежала Ширин к своей тетке Гульчехре и, ластясь так и эдак, упросила поехать посмотреть на богатыря.
— Ведь я дала клятву выйти замуж за того, кто по-вернет Сыр-Дарью в Голодную степь,— говорила Ширин.
Так увлекся Фархад работой, что не заметил, как подъехали султанша Гульчехра с Ширин.
Остановился Фархад утереть пот на лице, глянул на приехавших, а тут ветер откинул покрывало с лица Ширин и он увидел ту самую пери, которая была в зеркале.
Сказал только: «Ох!» Фархад и упал без чувств на землю.
Удивились все: что с Фархадом? Только верный Друг Шапур знал в чем дело, да не смел сказать.
Пришел в себя Фархад, смотрит на Ширин, глаз не может оторвать. Застыдилась Ширин, глянула только на Фархада лукаво из-под ресниц, подобных острым стрелам.
И вдруг подняла коня девушка на дыбы и помчалась прочь. Споткнулся конь и захромал, подбежал Фархад подхватил одной рукой коня вместе с Ширин, взвалил себе н-а плечи и пустился бегом. Добежал до дворца и опустил коня с прекрасной принцессой около ворот.
Ушел Фархад, ничего не сказав Ширин и не посмотрев на нее. Удивилась красавица и почему-то на сердце ее стало грустно.
А чем дальше уходил Фархад, тем тяжелее становилось ему: «Разве может полюбить тонкостанная, рожденная в бархате и шелку, меня, простого каменотеса».
Не вернулся он к арыку, а пошел на гору, сел на камень, склонив на руки голову.
А в тот самый час султанша Гульчехра готовила пир в честь безвестного строителя. Бросились гонцы искать Фархада. Искали, искали, но так все и вернулись к султанше ни с чем. Только последний гонец разыскал его на самой вершине горы.
Привели Фархада во дворец, усадили на почетном месте.
Фархад не знал, что и делать, так рад он был увидеть Ширин.-
Начинался веселый пир. Звенели дутары. Девушки, стройные как газели, танцевали. Юноши играли в борьбу. Все было прекрасно: и песни, и яства, и танцы, только не было Ширин. Все мрачнее и печальнее становился Фархад.
Но вот вышла к гостям Ширин. Сияние озарило лица гостей. Все веселее звучала музыка, быстрее кружились танцовщицы. Но ни на кого не смотрели Фархад и
Ширин. Во время всего пира они ничего не пили, не ели только глядели друг на друга.
Как вдруг приехали послы из царства Иран. Молва о красоте Ширин неслась по всему свету и дошла до падишаха той страны, старого, плешивого Хосрова. Решил заполучить Хосров юную жемчужину и заслал к Гуль-чехре он сватов.
Печаль сменила веселье, замолкли напевы златострунного саза, не слышно было смеха. Знала Гульчехра, что, если откажет она Хосрову, будет страшен его гнев, пойдет он войной на Беговат, разоряя селения и поля на своем пути.
— Эй, женщина,— сказал посол Гульчехре,— мой господин, царь царей Хосров, встал у границ твоего государства с многотысячным войском. Хосров сказал: «Пусть царевна Ширин разделит со мной ложе, а если нет — камня на камне я не оставлю от Беговата, а надменная Ширин и ты с веревками на шее пойдут за моим конем. Отвечай!»
Склонила Гульчехра голову и сказала послам:
— Принцесса Ширин еще молода, она робка и пуглива, как дикая коза джейран, Ширин любит стрелы, коней и охоту. Ширин не думает о замужестве.
Страшно разгневался Хосров на отказ и с огромным войском двинулся на город султанши Гульчехры.
Черной тучей придвинулась к стенам Беговата орда Хосрова.
Забили большие барабаны войны, загудели медные трубы, запылали костры. Побежали горожане на городские стены отбиваться от врага.
— Не место мне здесь, в городе,— сказал себе Фар-хад,— не подобает мне, мужчине, прятаться от вражеских стрел.
Пошел Фархад на гору, выломал своим гигантским кетменем два утеса, каждый величиной с дом, и давай их подбрасывать и ловить руками.
Удивились вражеские воины, побледнели, затряслись от страха, побежали к Хосрову:
— Великий шах,— сказали они,— там страшный див на горе играет скалами, точно яблоками.
Вышел Хосров из шатра, поглядел из-под ладони — видит действительно на горе стоит могучий богатырь и швыряет к небу целые утесы
— Эгей, человек,— закричал Хосров,— кто ты такой и что ты делаешь там на горе?
— Я камнеметатель,— отвечает Фархад, а дыхание его даже и не ускорилось, хоть каждый утес был весом по сорок пудов.— Уходи, шах Хосров, прочь отсюда со своими воинами, а не то я начну вот эти игрушки в твой лагерь бросать.
Не испугался Хосров. Приказал сорока отборным своим воинам в золотых шлемах и с золотыми щитами пойти на гору и привести Фархада живым или мертвым.
Кинулись сорок воинов на гору. Швырнул в них Фархад скалу и не осталось от них даже пылинки.
Рассвирепел шах Хосров. Послал еще сорок отборных воинов, но и их постигла такая же участь.
Хотел Хосров послать тогда на Фархада все свое многотысячное воинство, но тут склонился к уху шаха хитроумный визирь и проговорил:
— Недостойно великому 'шаху с могучим войском сражаться с каким-то каменотесом. Победишь ты Фархада, о шах, славы тебе не прибавится, победит тебя, да не допустит аллах, этого, Фархад — позор ляжет на твою голову.
— Что же ты советуешь?— сердясь, сказал Хосров.— Скорее, иначе я позову палача и...
— Зачем же звать палача,— ответил хитроумный визирь,— там, где нельзя победить мечом, там можно победить умом. О шах, ты хочешь получить руку красавицы Ширин. Она мечтает о счастье народа и, говорят, дала клятву, что выйдет замуж за того, кто первый проложит через гору канал и пустит воду на изнывающие от засухи земли Голодной степи.
Еще больше рассердился Хосров и закричал на своего визиря:
— Я — великий шах великого государства, а не земледелец, измазанный в глине. Что же ты хочешь заставить меня взять в руки кетмень и копать землю. Не будет этого.
Хитро улыбнулся визирь и дал Хосрову совет.
Отправил тогда Хосров в Беговат послов. Прибыли они во дворец к Гульчехре.
Не шумели они, не грозили войной. Льстивы и подобострастны были их улыбки. Низко, до самой земли кланялись они.
— Наш шах,— сказали они,— хотел только испытать мужество беговатцев. И он передает свое уважение и восхищение. Не хочет влюбленный Хосров силой добиваться благосклонности красавицы Ширин. Нет. Слышал Хосров, что прелестная Ширин станет женой того, кто первый повернет реку Сыр-Дарью в Голодную степь. Так ли это?
Тогда встала Ширин, опустила стыдливо свои прекрасные глаза и сказала одно только слово:
-Да.
Поклонились послы и скромно удалились.
Скоро прибыл во дворец в сопровождении пышной свиты сам шах Хосров.
— О, сладчайшая из принцесс,— сказал он, — я берусь выполнить твое желание. Сегодня же ночью Сыр-Дарья потечет на сухие земли Голодной степи.
Удивилась Ширин. Больно стало у нее на душе, ибо
красота и мужество Фархада глубоко ранили ее в самое
сердце. Вышла она поспешно со своими прислужницами
из зала, где Гульчехра принимала Хосрова и побежала в
свои покои.
Велела Ширин собрать гонцов и приказала бежать им во все стороны, останавливаться у каждой хижины, у каждой юрты, у каждого дома и бить в барабаны и объявлять:
— Люди, кто повернет сегодня Сыр-Дарью в Голодную степь, тот получит руку принцессы Ширин.
Побежали гонцы во все стороны, разнося эту весть.
Услышал зов глашатаев Фархад, схватил свой кетмень и бросился к каналу. Задрожала, зашаталась гора под могучими ударами кетменя, полетели камни, перегораживая течение буйной реки.
Тысячи людей сбежались смотреть на богатыря Фархада, тысячи людей бросились помогать Фархаду в его благородном деле.
А во дворце Гульчехра устроила в честь шаха Хосрова пир. Наступила ночь. В пиршественный зал проскользнул визирь Хосрова и шепнул что-то на ухо своему повелителю. Тогда поднялся Хосров и, поклонившись Гульчехре, сказал:
— О мудрая Гульчехра, желание твоей племянницы, прелестной Ширин, исполнено. Вода течет в степь. Все бросились на крышу дворца.
И Ширин увидела как вдалеке блестела луна в чистом, прозрачном зеркале воды. О ней так мечтал народ. И вот вода была.
Еще ниже поклонился Хосров:
— О, Ширин, выполняй свое обещание.
Почему так больно сжалось сердце Ширин: «О Фархад, где ты?»—думала Ширин. В безумной тоске хотела она сброситься вниз на камни. Но ведь она дала обещание. Если она разобьется и погибнет, то Хосров будет мстить. От города он не оставит камня на камне, а народ истребит.
Не знала Ширин того, что в степи блестела под лучами луны не вода, то отражался свет в блестящих тростниковых цыновках, расстеленных длинной полосой на земле в степи по приказу хитроумного визиря.
Начался свадебный пир.
Подобно круглой луне на темном небе блестела неслыханной красотой Ширин среди гостей Хосрова. На губах прекрасной невесты была улыбка, на глазах — слезы. Сердце красавицы билось и рвалось на волю, туда, куда звала его любовь. Найти, найти его — рыдало сердце.
Вопили.- карнаи, бубны, барабаны. Ломился от яств стол: плов, лагман, кабоб, целиком изжаренные бараны, шурпа, вино, орехи, конфеты—всего было в изобилии.
Так стала Ширин женой Хосрова.
Настало утро. Ночной мираж растаял вместе с предрассветной мглой. Ширин и люди увидели, что воды нет.
Бросились люди на обманщика Хосрова, но он только смеялся, окруженный сильными воинами.
Проливала слезы безутешная, обманутая Ширин.
Всю ночь, не покладая рук, работал Фархад. Могучим своим кетменем он ломал скалы и бросал в реку, но поток уносил их с собой. Разозлившись, Фархад схватил гору, поднатужился и сдвинул ее с места.
Запел Фархад песню о красавице Ширин, о счастье, о любви.
Еще одно усилие и река остановит свой бег!
Тогда Фархад спросил:
— Где же Ширин? Пусть придет взглянуть на труд мой!
Опустив головы, все молчали. Молчал и друг Фархада Шапур. Только ветер уныло прошумел;
— Фархад, Фархад, стала Ширин женой Хосрова. От обманул ее, она не любит его!
Но потрясенному черной вестью Фархаду послышалось, что ветер говорит: «Любит, любит Хосрова».
Не стал больше Фархад слушать, что говорит ему ветер. Он слышал, только, как сердце ему шептало: «Зачем петь тебе Фархад — соловей поет не тебе. Зачем смотреть тебе Фархад — глаза прекрасной смотрят не на тебя,. Зачем дышать тебе Фархад — розы благоухают в другом саду».
В безумном горе бросился Фархад к городу. На стене его стояла Ширин, обливаясь слезами.
Увидел Фархад свою любимую, рванулся к ней, но между ними мчалась бурная Сыр-Дарья. Протянул Фархад к красавице Ширин руки и окаменел от горя.
Рванулась Ширин к Фархаду, проливая потоки слез, и превратилась в кристально прозрачную речку.
Так и стоит до наших дней близ Беговата на берегу Сыр-Дарьи могучий утес Фархад, а навстречу ему в глубокой долине струятся тихие слезы красавицы Ширин.
Эта одна из самых знаменитых сказок. Мы ее еще в школе как спектакль ставили, а в Ташкенте есть станция метро, где мозаикой выложена сцены из нее и других произведений (вот появится у меня цифровик сделаю фотографию
) при желании даже могу Сыр-дарью снять %)), как свидетеля событий.@музыка: Ялла – Бака-банг
-
-
01.08.2006 в 19:24большое спасибо
-
-
03.08.2006 в 15:18о, сколько нам открытий чудных...
то есть, сколько версий у нас было в детстве насчет того, что же это за "бакабань"
-
-
03.08.2006 в 18:24сколько версий у нас было в детстве насчет того, что же это за "бакабань"
%))))
А у тебя есть эта песня? В смысле сейчас есть?
-
-
03.08.2006 в 18:56-
-
03.08.2006 в 19:05Жаль, ведь именно насчет нее глючила в случаи с Coute que coute
А меня всегда интересовала несколько непонятных слов в песни о чае все той же Яллы, до сих пор так и не поняла, что они там поют %)))